Иванов затравленно посмотрел на стену над камином, где в изысканных рамках под прозрачными стёклами, рядом с тёплыми семейными фото и сувенирами, строго и с достоинством тихо сияли пять дипломов со спокойными, надёжными, вечными и официальными круглыми печатями, поставил на тисовый столик рядом с креслом бокал с дымящимся грогом, фарфоровую чашечку с ароматным, душистым, горячим чаем, серебряный вазон с аметистовыми инкрустациями с нежными баранками с пармезаном, встал, сделал большой шаг к оторопевшей Катюше и молча задушил очаровательную, любознательную и бойкую племянницу её газовым шарфом. В номере отеля-санатория Баден-Бадена всё богатство Иванова составили два саквояжа фамильных драгоценностей и ценных бумаг, два саквояжа белья, костюмов, книг и личных вещей, и бело-серый виргинский опоссум Игорь Рюрикович, названный так за манеру свирепо жрать клубнику, дыню, крыжовник, тутовник, репу и сельдь (включая сюрстрёмминг), с которым Николай Петрович ни за что не захотел расставаться, и собираясь в дорогу, поместил в саквояж первым, вместе с серебряным вазоном с теми домашними баранками и свежей клубникой. Минеральные воды, массаж, магниты и красоты курорта радовали, но по ночам странно и некомфортно снились ему строгий и мудрый Чехов, талантливый, почти гениальный, и пронзительно умный и проницательный Михаил Афанасьевич Булгаков в пальто и в шляпе, с неизменной папиросой, Хармс с кочаном капусты, князь Мышкин, и почему-то Чингиз хан, Тамерлан, прокуратор Иудеи Понтий Пилат в белом плаще с кровавым подбоем, и, вообще ни к селу ни к пригороду, седой Генрик Сенкевич с Чеховской бородкой, пишущий дома в кресле за массивным письменным столом свой труд "Камо Грядеши".
Published at: 2025-12-14 21:00:00
Still want to read the full version? Full article
